2020: не было худшего года в области прав человека после Революции достоинства – Евгений Захаров

Фото: khpg.org

Именно к такому печальному выводу я пришел, анализируя ход событий только что минувшего года. С моей точки зрения, начиная с 2015 г., ситуация с правами человека от года к году только ухудшалась. Это и было главной причиной (до сих пор неосознанной!) сокрушительного поражение правящих политических сил в 2019. Но стало еще хуже — из-за полного непонимания победителями необходимости соблюдения прав человека и уважения к ним.

«Наивысшая социальная ценность»

Согласно статье 3 Конституции «Человек, его жизнь и здоровье … признаются в Украине наивысшей социальной ценностью», а «Утверждение и обеспечение прав и свобод человека является главной обязанностью государства». В 2020 году вся нежизнеспособность, лицемерие и пустопорожность этих основополагающих норм проявилась наиболее сравнительно с другими годами почти 25-летнего существования Конституции. Отношение к людям было грубым и жестоким, и люди это воспринимали как норму, им даже в голову не приходит, что должно и может быть иначе!

29 мая более 800 украинцев обратились к правительству и омбудсману с просьбой наконец решить их проблему — уже 2.5 месяца они не могут попасть домой вследствие карантина! Почти все имеют только зимнюю одежду, многим негде жить, у многих закончились средства, среди них много больных, в том числе онкобольных, которые нуждаются в срочном лечении, почти у всех разделены семьи, словом, у каждого (каждой) есть свои особые обстоятельства. Кто-то приехал ухаживать за больной пожилой родственницей или родственником, кто-то — на лечение, кто-то на погребение близкого умершего человека, кто-то в отпуск, кто-то по другой важной причине. И застряли. 15 марта в 15.30 было объявлено, что с 16 марта пропуск через КПВВ на линии разграничения осуществляется по месту регистрации, при этом справка ВПО вообще не принималась во внимание. То есть те, кто уже давно живет на подконтрольной территории, имеет там работу, жилье и т.п. не могут вернуться домой. И хотя государство только приняло из-за рубежа, как сообщалось, 120 тыс. украинцев, внутри страны оно же создало ужасные условия своим внутренним переселенцам!

Ситуация с данными о заболеваемости COVID-19 выглядит странно. Нет, я не поддерживаю мнение, что статистику фальсифицируют — думаю, что данные Минздрава, за которыми я ежедневно слежу, соответствуют действительности. Проблема, на мой взгляд, заключается в другом — тестирование не охватывает всех, кого должно охватывать, и на самом деле количество больных значительно больше, чем количество лабораторно подтвержденных случаев, и, соответственно, масштаб эпидемии значительно больший. Объяснение может быть только одно: больным сознательно не делают тестирования. Нету подтвержденного диагноза — нету больных COVID-19! А те, что в больнице, болеют … пневмонией. И умирают от пневмонии, а коронавируса не было! При этом сколько раз приходилось слышать, что добиться тестирования очень трудно! В частной лаборатории за свой счет — пожалуйста, а государственные средства — нет. Водитель «скорой», 38-летний мужчина, заболел, а его вместо тестирования все уверяли, что это простуда и надо продолжать работать. Еще неделю он работал больным, а потом у него обнаружили-таки COVID. Теперь он лежит под аппаратом искусственной вентиляции легких, и неизвестно, выживет ли. Как и неизвестно, сколько человек заразились от него в течение этой недели.

Оставили без тестирования и лечения всех заключенных, даже индивидуальных средств защиты для них не предусмотрено нормативными актами, направленными на предотвращение распространения пандемии. Наличие этих средств полностью зависит от желания и способности руководства пенитенциарных учреждений найти средства на их закупку. Скудные цифры подтвержденных диагнозов COVID-19 не должны никого вводить в заблуждение. Очень удобная позиция: нет тестирования — нет и болезни! А жизнь и здоровье заключенных никого не интересует. Тем самым их еще и дискриминировали сравнительно со свободными.

Максимально возможное освобождение заключенных как средство предотвращения пандемии COVID-19 является общей рекомендацией всех межгосударственных организаций и фактически единственным средством смягчения последствий болезни, поскольку ни одна тюремная система в мире не справилась с вызовами пандемии. Заключенных освободили различными способами — по амнистии, ввиду помилования или условно-досрочно — по меньшей мере 26 стран в мире, в том числе и с жесткими политическими режимами (например, в Иране). В Европе эту политику поддержали Германия, Франция, Италия, Австрия, Португалия, Кипр, Бельгия, Норвегия, Великобритания (особенно Северная Ирландия и Шотландия), Ирландия, Словения, Албания, Беларусь, Азербайджан, Турция. С марта по сентябрь в Европе освободили более 143 тыс. заключенных. В Соединенных Штатах освобождено более 40 тыс. осужденных.

В Украине разработали соответствующие законопроекты, они были внесены на рассмотрение парламента правительством еще 27 апреля. Но Президент вроде бы против принятия этих законопроектов, потому что это непопулярная мера, которая плохо повлияет на политический рейтинг его и правящей партии, и в парламенте считают, что в результате этого шансы на их принятие отсутствуют. Значит, жизнь и здоровье заключенных для руководства государства является фикцией.

Если понимать статью 3 буквально (а иначе нормы Конституции понимать нельзя), то правительство было обязано немедленно приобрести вакцину от COVID-19 для всех жителей страны, которых необходимо вакцинировать. И это не такая уж и большая сумма для бюджета — порядка 17-18 млрд. грн. Но где там! Об этом даже речи не идет.

«Весна придет — сажать будем!»

Этот главный слоган предвыборной кампании будущего президента Украины Владимира Зеленского — дань тому же рейтингу, учитывая большой запрос общества на репрессивные методы борьбы с коррупцией.

К большому сожалению, коррупция давно стала краеугольным камнем украинской государственности. В канун 2005 года я написал в статье «… Плюс декучмизация всей страны» следующее: «Новые законы не будут работать, если уцелеет отвратительная полуфеодальная социальная система, когда только близость к власти обеспечивает преференции и блага, а если фискальное давление не позволяет работать, не воруя, то каждый уязвим для всей государственной мощи и, следовательно, все должны платить дань».

Далее эта система только еще больше развилась, и воцарилась снова через год после революции достоинства. Так же вымываются различными способами средства из бюджета – через выведение средств и имущества государственных монополистов, нецелевое использование средств и тому подобное; крышуется криминальный бизнес, главным образом, правоохранительными органами; процветает контрабанда, государственный рэкет и уклонение от уплаты налогов; продаются должности и так далее. На фоне военной агрессии на востоке страны со всеми ее последствиями это крайне отвратительно. При этом многие надеются, что надо только бросать коррупционеров за решетку как можно больше и дольше, и коррупция будет побеждена.

По моему мнению, эти взгляды ошибочны, они основаны на понимании коррупции как прежде всего моральной проблемы. Однако на самом деле это проблема политико-экономическая. Наибольшей является коррупция в высших кругах власти. Коррупционные отношения являются заменителем отношений рыночных, и без установления реального рынка, без разделения бизнеса и власти борьба с коррупцией только за счет карательных мер не может быть успешной. Также необходимы различные административные меры, направленные на внедрение в системе государственного управления новых информационных технологий, уменьшение контроля государства над ведением бизнеса, введение антикоррупционных барьеров и тому подобное. Однако не помогут ни новые законы, ни создание новых институтов — Национального антикоррупционного бюро и Национального агентства по предупреждению коррупции, если система отношений бизнеса и государства не будет коренным образом изменена. Однако все остается, как было. И поэтому преследования коррупционеров превращается в избирательное уголовное преследование, которое иногда еще и имеет отчетливо политические мотивы.

Новые антикоррупционные органы, которые действуют фактически без какого-либо контроля, довольно быстро стали злоупотреблять своими полномочиями и нарушать закон. Это отмечено даже Пленумом Европейского суда по правам человека. В его решении от 6 июля 2020 о снятии иммунитета с Георгия Логвинского, мужа Анны Юдковской, судьи Европейского суда от Украины, отмечается, что «некоторые следственные действия, в том числе тайная слежка, которая проводилось Национальным антикоррупционным бюро Украины, на практике распространялись и на господина Логвинского», и «что есть доказательства, которые свидетельствуют, что, когда проводились эти следственные действия, Национальное антикоррупционное бюро Украины прибегло к давлению на участников процесса».

Что же это за следственные действия НАБУ, о которых известно судьям Европейского суда по правам человека? Детективы НАБУ в пределах досудебного расследования систематически и последовательно осуществляли давление на свидетелей с целью побудить их к даче ложных показаний против Георгия Логвинского, незаконно и в нарушение всех принципов адвокатской деятельности прослушивали помощников народного депутата, которые являются адвокатами, пытаясь добыть хоть какие-то «доказательства вины» последнего, допускали другие грубые нарушения норм действующего законодательства и прав человека, а именно: незаконные, без решения суда, обыски под вымышленными предлогами, незаконное изъятие личных вещей, незаконные прослушивания, давление на свидетелей, искусственное создание доказательств обвинения, нарушение права на защиту путем незаконных следственных действий в отношении адвокатов и тому подобное.

Какое бы громкое уголовное производство, проводимое НАБУ, ни взять, оно обязательно сопровождается обличительной пропагандистской кампанией, вбросом в публичное пространство данных негласных следственно-розыскных действий. Объясняется это тем, что, мол, иначе побороть отечественную коррупцию нельзя, потому что этот спрут безумно сопротивляется. Считается, что общество преимущественно склонно верить всем сообщениям о незаконном обогащении и других коррупционных действиях. Так и есть. Сегодня в Украине любую репутацию можно разбить вдребезги, если поставить себе это целью. Это очень плохая тенденция. Она усиливает уровень общего недоверия в обществе, в частности, недоверия к власти. Это делает невозможным любую позитивную деятельность, направленную на изменения.

Особенно захлебываются пропагандисты НАБУ, когда речь идет о коррупции в судах. Здесь повествование о коррупционных сделках переходит в общую травлю, и создается впечатление, что мы видим осуждение и вынесение приговора без проведения судебного процесса, как, например, в отношении ОАСК, Окружного административного суд г. Киева, который теперь иначе как «пресловутый» уже никто не называет. Аналогичная история с Конституционным судом. Хотя проблемы с ним созданы прежде всего руками самих политиков, которые хотят иметь «ручные» суды и назначают судей преимущественно по принципу личной преданности, несмотря на квалификацию. Такое отношение к институту суда вообще разрушает устои власти.

На самом деле некоторые наши скандалы безосновательны. Мне кажется, было бы хорошо, если бы несколько десятков человек защитили бы свою честь и достоинство в судах, требуя опровержения высказанных в их сторону обвинений. Мы нуждаемся в таких процессах. Общество должно понять, что честь, достоинство и репутация человека не менее важны для демократического общества, чем доступ к информации и раскрытие злоупотреблений.

Успех борьбы с коррупцией измеряется не количеством людей, лишенных свободы, а объемом средств, которые вырвали из теневого оборота и количеством разрушенных коррупционных схем, которые были закрыты в результате деятельности правоохранительных органов. А выполнение заказа на «посадки» при том, как грубо нарушают права человека органы расследования, приведет только к очередному позору — проигрышу государством большого количества дел в Европейском суде. Посмотрите сообщение о коммуникации с Судом по 19 делам, и увидите много знакомых имен. И это только первая ласточка.

Бороться с коррупцией можно только законными методами, соблюдая права человека! А у нас какой новый правоохранительный орган ни создают — КГБ выходит!

«Органы не ошибаются» …

В 2020 году СБУ подтвердила свою репутацию крупнейшей нарушителя прав человека среди всех государственных органов — в части правоохранительной деятельности. Все, о чем дальше идет речь, касается только этой части.

Необходимо заметить, что СБУ выходит далеко за пределы своих полномочий, расследуя уголовные правонарушения, не находящиеся в ее подследственности по статье 216 УПК. В 2020 году таких производств было примерно треть от общего количества. В законопроекте № 4196, который декларировался как глубокая и коренная реформа СБУ, была предусмотрена норма, согласно которой СБУ может забрать для расследования любое уголовное производство, содержащее угрозу национальной безопасности. После критики эту норму из переработанного законопроекта № 4196Е убрали, однако СБУ настаивает на этом, и еще неизвестно, как будет реагировать парламент на такое требование.

Служащие СБУ применяли практику задержания подозреваемых без постановления следственного судьи именно в случаях, не предусмотренных статьей 208 УПК Украины. Например, задержанные подозревались в совершении преступлений, которые были совершены ими за несколько месяцев или даже за несколько лет до их задержания. Иными словами, согласно действующему УПК Украины, в таких случаях задержание должно быть осуществлено в общем порядке, то есть по предварительному разрешению следственного судьи, а не в порядке, предусмотренном статьей 208 УПК Украины. Задержание лиц по подозрению в совершении преступления без регистрации такого задержания, задержания под вымышленным предлогом в зоне проведения ООС стали фактическим стандартом подразделений СБУ. Среди случаев, в связи с которыми люди обращались к Харьковской правозащитной группе (ХПГ) за правовой помощью, не было ни одного, когда к задержанному не были бы применены незаконное задержание или похищение, связанное с нарушением всех процессуальных прав задержанного до официальной регистрации задержания, в сочетании с пытками. Нечего и говорить о праве на сообщение семьи о задержании.

Систематическим и массовым является нарушение служащими СБУ права на правовую помощь, которое гарантируется статьей 59 Конституции и регулируется статьей 213 УПК. Согласно ч.4 этой статьи должностное лицо, осуществившее задержание, обязано немедленно сообщить об этом органу (учреждению), уполномоченному законом на предоставление бесплатной правовой помощи. В лучшем случае это сообщение откладывается. Если же для оказания правовой помощи был приглашен адвокат не из Центра бесплатной правовой помощи, то его просто не допускают к задержанному, с чем постоянно сталкиваются адвокаты ХПГ.

В СБУ пытают задержанных и подследственных с целью признания в совершении преступления и сотрудничества со следствием. Ранее в независимой Украине такие явления в практике СБУ нами почти не наблюдалось. А теперь в каждом обращении о помощи жертвы преследования СБУ в ХПГ речь идет о незаконном применении силы. Как правило, жертвы пыток, опасаясь мести в свой адрес и боясь за безопасность своей семьи, не соглашаются свидетельствовать об обстоятельствах задержания, дальнейшего жестокого обращения и содержания под стражей. Тем более они не рискуют инициировать расследование этих преступлений. Соответственно, дела, в которых расследуются незаконные действия, совершенные служащими СБУ, редки.

СБУ отметает все обвинения в совершении пыток и жестоком обращении, используя риторику: «преступники заявляют о пытках, чтобы не нести ответственности за совершенные ими преступления». Однако международные организации многократно сообщали о получении сведений о пытках, совершенные служащими СБУ. Буквально в каждом докладе Мониторинговой миссии Верховного Комиссара ООН по правам человека в Украине есть сообщения о случаях пыток в СБУ.

Сражаясь с сепаратизмом, СБУ прибегает к уголовному преследованию за распространение газет, листовок, статей в Интернете и социальных сетях даже в тех случаях, когда в них нет призывов к применению насилия. Анализ более 500 приговоров по статье 110 Уголовного кодекса Украины, вынесенных в 2014-2020 гг., содержащихся в реестре судебных решений, показывает, что слишком часто по настоянию следствия в качестве меры пресечения применялось содержание под стражей, хотя действия обвиняемых не имели влияния, а сами они не угрожали обществу. Есть все основания говорить о возможных нарушениях права на свободу и личную неприкосновенность, которая защищается статьей 5 Европейской конвенции. В целом судебную практику по статье 110 УК можно оценить как гуманную, поскольку было только около 15% приговоров с реальным лишением свободы, если только освобожденные судом подсудимые не были вновь задержаны для обмена. Тем не менее рассмотрение ряда дел дает основания говорить о непропорциональном вмешательстве в свободу выражения взглядов (возможные нарушения статьи 10 Европейской конвенции). Понятно, что такой взгляд в условиях войны с Россией является непопулярным, особенно среди патриотически настроенной общественности, но это ровно до того момента, когда этих ярых борцов с сепаратизмом не начнут преследовать уже за их взгляды.

Анализ судебной практики по статье 111 Уголовного кодекса Украины (государственная измена) свидетельствует, что в течение всего периода вооруженного конфликта в суд передана лишь треть обвинительных актов от количества производств, в которых вручено подозрение о совершении преступления. Это значительно меньше, чем по статье 109 (67,3% обвинительных актов от количества производств, в которых вручена подозрение) и статьей 110 (73,6%). На мой взгляд, это свидетельствует о слабости правовой позиции обвинения и возможных ошибках в квалификации преступлений как государственная измена и нежелание признать это (ибо «органы не ошибаются»), вот и тянутся годами расследования, а обвиняемые продолжают находиться в СИЗО. А когда такое дело передают на рассмотрение суда, то там обнаруживается необоснованность обвинения, однако, по общей традиции украинского судопроизводства, суды редко решаются выносить оправдательные приговоры. В соответствующем примере относительно военнопленного полковника ВСУ Ивана Безъязыкова можно, на мой взгляд, увидеть полную несправедливость и необоснованность обвинения в государственной измене.

В 2020 году острыми оставались проблемы предоставления убежища и дополнительной защиты иностранцам. Государственная пограничная служба старалась не пускать искателей убежища на нашу территорию, а государственная миграционная служба часто отказывала им в оформлении документов для получения статуса беженца, а если и принимала документы, то в большинстве случаев отказывала в предоставлении статуса. СБУ, когда слышит претензии к себе по этим отказам, всегда отвечает, что эти вопросы вне ее компетенции. На самом деле пограничники часто советуются с СБУ в неясных вопросах относительно пересечения границы, а миграционная служба обязана передать документы каждого заявителя в СБУ для проведения специальной проверки и получения заключения, которое почти всегда является отрицательным.

Такая же ситуация с экстрадицией, решение о которой принимается Генеральной прокуратурой или Министерством юстиции, принудительным выдворением и принудительным возвращением. Без выводов СБУ здесь не обходится, а все действия выполняются ее руками. Именно СБУ осуществляет экстрадиционные аресты, именно она совершает такие незаконные действия в отношении мигрантов, как похищение, пытки, незаконный возврат или выдача. При этом, проводя специальные проверки, СБУ не проверяет риски угрозы для жизни и пыток в стране происхождения, а также вероятность политических преследований. Особенно поражает ее нежелание видеть эти угрозы для выходцев из Чечни, Ингушетии, Дагестана, которым явно угрожают политические преследования и пытки в связи с антиэкстремистским законодательством и преследованием салафитов.

Особую тревогу вызывает отношение СБУ и других государственных органов к выходцам из стран СНГ, в частности России, принимавших участие в Революции достоинства, военных действиях на востоке в украинских добровольческих батальонах или помогавших украинским военным частям как волонтеры. СБУ словно не понимает угрозы политических преследований граждан России в РФ и вообще не принимает во внимание принцип невозврата. Хотя, казалось бы, в Службе должны были понимать невозможность возврата любых беглецов от путинского режима в РФ: уже само стремление получить убежище в Украине повлечет за собой политические репрессии в случае возвращения в Россию.

Создается впечатление, что Служба безопасности Украины получила карт-бланш на любые средства для защиты территориальной целостности и государственного суверенитета Украины. Приходится констатировать, что, к сожалению, служащие СБУ грубо нарушают права человека, осуществляя действия, которые квалифицируются как международные преступления — незаконные задержания, похищения, насильственные исчезновения, содержание под стражей в незаконных местах лишения свободы без решения суда, пытки и другие виды жестокого обращения.

Когда я об этом говорю, оппоненты отрицают. Они утверждают, что все законно и правильно. Мне постоянно говорят, что мы не патриотичны, что публикации ХПГ использует враг. Однако я уверен, что фактическое использование этих старых советских рудиментарных практик, которые являются практиками «русского мира», тянет страну назад, к нему, и отдаляет нашу победу в этом поединке с Россией. Выиграть эту войну может только действительно свободная демократическая Украина. Оставаясь патерналистским авторитарным государством, мы не сможем преодолеть такое ​​же российское государство, значительно большее по всем параметрам.

Незаконное применение силы полицией увеличилось

Харьковский институт социальных исследований по проекту ХПГ, поддержанный Европейской Комиссией, провел исследование с целью сравнительного анализа мнений рядовых граждан и сотрудников полиции (милиции) относительно масштабов распространения незаконного насилия в деятельности милиции в 2004-2020 гг. Такие исследования осуществляются восьмой раз, ранее они проводились в 2004, 2009 2010, 2011, 2015, 2017, 2018 годах. Результаты исследования опубликованы в книге «Национальный мониторинг незаконного насилия в милиции в Украине в 2020 году» на украинском и английском языках.

Был проведен опрос населения пяти регионов Украины (3000 человек в Киевской, Харьковской, Львовской, Винницкой и Одесской областях) методом структурированного интервью по месту жительства респондента и опрос 2120 сотрудников полиции методом анкетирования с помощью оригинального инструментария.

Ключевые выводы исследования таковы.

Большинство респондентов оценили полицию как неэффективную — на это указали 56,2%. Среди полицейских реформу полиции считает успешной лишь каждый третий патрульный полицейский (32%) и 13,9% представителей других подразделений полиции. Количество таких, которые вообще считают реформу проваленной, — больше, причем как среди полиции в целом (58,5%), так и среди патрульных (37,7%). Почти каждый четвертый указал, что реформа еще не закончена.

Исследование показало тотальную распространенность сверхурочной работы полицейских и отсутствие компенсации за нее. Большинство всех опрошенных полицейских в той или иной мере не считают свою заработную плату достаточной для поддержания нормального уровня жизни (патрульные — 93,8%, другие полицейские — 93,9%). У большинства полицейских нет собственного жилья (патрульные — 62,6%, другие полицейские — 54,9%).

В течение 2020 опять не было принято никаких системных мер по улучшению ситуации — ни изменений в правоохранительной деятельности, ни изменений в системе показателей. Система расследования случаев незаконного насилия в милиции не была изменена, как и система профессионального отбора и подготовки полицейских.

Оценивая общие тенденции незаконного насилия (избиения, пыток, запугивания) в полиции, большинство респондентов (51,8%) указала, что считают такие случаи распространенными. После снижения количества таких случаев в 2018 году масштабы этого явления вернулись к показателям прошлых лет и составили более 698 000 в год. Оценочное количество случаев избиения, нанесение телесных повреждений при задержании также выросло и составило соответственно 559 140, а оценочное количество случаев использования незаконного насилия во время расследований выросло вдвое и составила 419 355 случаев в год. В то же время различным видам пыток (от причинения боли до пытки жаждой, неоказания медицинской помощи) в полиции ежегодно подвергаются почти 100 000 человек.

Десятки полицейских из тех, что попали в выборку, указали, что в течение 12 месяцев им встречались случаи избиения, причинения страданий и пыток неоднократно, а 78 — один раз. Полицейские, которые становились свидетелями жестокого обращения, указали, что чаще всего жертвы подвергаются побоям, телесным повреждениям, оскорблениям и отношению, унижающему человеческое достоинство. Но в то же время мнение сотрудников полиции о распространенности незаконного насилия существенно отличается от мнения населения. Так, «очень распространенным» его считает менее чем процент полицейских, а количество таких, которые считают насилие мало распространенным, не превышает 5%. Более половины работников полиции считает, что незаконное насилие в полиции вообще не является распространенным явлением.

Важнейшим фактором, влияющим на распространенность незаконного насилия в полиции, является отсутствие системы эффективного расследования таких случаев, а также отсутствие объективных и полных статистических данных об этом явлении. Действующая система сбора данных замкнута на государственные органы, которые работают в условиях конфликта интересов. Среди лиц, пострадавших от нарушения полицией их прав, большинство (72,9%) вообще не подавала официальных жалоб. Итак, системе расследований и сбора жалоб на полицию не доверяют и к ней не обращаются. Именно поэтому работу Государственного бюро расследований и Офиса Генерального прокурора нельзя признать эффективной — они работают с незначительной долей случаев насилия и даже не знают реальной картины.

Значительная часть общества (59,7%) считает, что потенциальный риск стать жертвой пыток или жестокого обращения в полиции сохраняется практически для любого человека на территории Украины, независимо от его прошлого и личных характеристик. Совсем другое представление об этом имеют сами сотрудники полиции. Всего около половины опрошенных работников полиции считает, что пытки и жестокое обращение со стороны полиции не грозит никому, при этом среди полицейских такое мнение является более распространенным (55,5%), чем среди патрульных (44,9%).

Сравнительный анализ данных исследований 2004-2020 гг. Показывает, что после громких событий в Кагарлыке нетерпимость населения к случаям применения пыток или другого жестокого обращения в полиции Украины существенно выросла и составляет 79,1%. Это является наибольшим показателем за все время изучения. Вместе с тем следует отметить, что 14,9% опрошенных допускают использование незаконного насилия в крайних случаях, еще 5,4% — в отношении отдельных лиц (террористов; подозреваемых в преступлениях против детей). Незначительное количество людей (1,1%) считает, что работа полиции без этого невозможна.

Большинство опрошенных работников полиции считает, что использование работниками полиции побоев, издевательств или пыток с целью раскрытия и расследования преступлений недопустимо ни при каких обстоятельствах. Патрульных с такой позицией несколько больше (79,1%), чем среди других полицейских (71,4%). В то же время каждый девятый патрульный считает, что незаконное насилие допустимо «в крайних случаях»; среди полицейских этот показатель выше — так считает каждый пятый.

Факторами, которые в наибольшей степени способствуют распространенности практики противозаконного насилия в деятельности полиции Украины, по мнению опрошенных, являются: 1) безнаказанность сотрудников полиции, которые используют незаконные методы в работе; 2) плохой подбор кадров; 3) низкий профессиональный и культурный уровень сотрудников полиции.

Для предотвращения незаконного насилия в милиции респонденты предлагают: 1) более строгое наказание полицейских за факты неоправданного насилия, жестокости, пыток; 2) улучшение отбора претендентов на работу в полиции; 3) улучшение подготовки кадров и повышения эффективности контроля руководства за деятельностью своих подчиненных. Сами полицейские среди основных путей преодоления незаконного насилия отметили соблюдения прав собственно полицейских (28,4%) и коренное изменение системы показателей и отчетности в деятельности полиции (21,2%), причем на последнем акцентировали большей степени полицейские, а не патрульные.

В полиции существуют значительные дополнительные риски насилия в отношении женщин, в частности это касается как тех, кто контактирует с полицией в качестве подозреваемого или свидетеля, так и самих работниц полиции. В ходе опроса населения было выявлено 110 случаев (6,8%), когда женщины испытывали от полицейских гендерно-обусловленное насилие в том или ином виде. Выборочный опрос работников и работниц полиции позволило выявить более двухсот случаев, когда женщины становились жертвами гендерно-обусловленного насилия со стороны полицейских. Но понятно, что масштаб этого явления значительно больше.

Условия содержания заключенных: хронические проблемы

27 апреля 2020 министр юстиции Украины Денис Малюська анонсировал создание в следственных изоляторах (СИЗО) Украины специализированных платных камер с улучшенными условиями содержания. Он отметил, что надеется на скорую имплементацию соответствующего постановления. По словам министра, такой шаг необходим, ведь следственные изоляторы находятся в гораздо худшем состоянии, чем учреждения исполнения наказаний (УИН). Министр юстиции заявил, что СИЗО получают меньшее финансирование чем УИН Украины. Финансирование не хватает даже на постельное белье, не говоря уже о ремонтах и ​​нормальном питании. Если ремонты проводятся, то зачастую это делается за счет людей, которые там содержатся. Министр сообщил, что платные камеры предусматривают улучшенные бытовые условия: например, в камере будет холодильник и телевизор, свежий ремонт, большая площадь помещения в расчете на одного человека и тому подобное. Чуть позже появится дополнительное, лучше питание, поскольку бюджетное финансирование охватывает лишь минимальный набор продуктов. Также он отметил, что на данный момент рассматривается возможность внедрения нескольких тарифов: за сутки, за неделю и за месяц.

Такие высказывания министра, вероятно, связаны с тем, что 31 января 2020 ЕСПЧ принял пилотное решение по делу Сукачев против Украины, в котором отметил существование структурной проблемы ненадлежащих условий содержания под стражей в пенитенциарных учреждениях Украины. Суд отмечал, что данное дело касается повторяющейся проблемы, которая лежит в основе частых нарушений Украиной статьи 3 Конвенции. В частности, с момента принятия своего первого решения об условиях заключения в Украине Невмержицкий против Украины, № 54825/00, ECHR 2005-II, ЕСПЧ вынес пятьдесят пять  решений (в некоторых по делам было несколько заявителей), в которых признал нарушение статьи 3 в связи с плохими условиями содержания в следственных изоляторах. В ряде этих решений ЕСПЧ также сделал вывод, что имело место нарушение статьи 13 Конвенции по причине отсутствия эффективных средств правовой защиты для жалоб заявителей по статье 3.

Большинство из дел против Украины, в которых ЕСПЧ признал нарушение статьи 3 Конвенции, касались проблем переполнения и различных других повторяющихся проблем, связанных с материальными условиями заключения: ненадлежащими санитарно-гигиеническими условиями, ненадлежащим освещением и вентиляцией, присутствием насекомых и плесени в камерах, ограниченным доступом к душу, ограниченными ежедневными прогулками, отсутствием уединенности при использовании туалета, плохим качеством пищи и тому подобное. Нарушения были выявлены в большом количестве учреждений в разных областях Украины. Таким образом нарушения не были результатом изолированного случая или конкретных событий в каждом отдельном деле. Они вытекали из широко распространенной структурной проблемы, которая была результатом плохого функционирования пенитенциарной системы Украины и недостаточных гарантий против обращения, запрещенного статьей 3 Конвенции.

Несмотря на эти выводы, высказываемые ЕСПЧ в отношении Украины почти ежегодно с 2005 года, структурная проблема представляется все еще нерешенной на национальном уровне. Действительно, согласно базе данных ЕСПЧ, около 120 prima facie выигрышных заявлений против Украины, связанных с жалобами на условия заключения, на данный момент ожидают рассмотрения в ЕСПЧ. Эта цифра, взятая сама по себе, указывает на существование повторяющейся структурной проблемы.

Комитет министров Совета Европы также признал структурный характер проблемы условий заключения в Украине. Он контролировал выполнение решений суда относительно условий заключения с 2005 года. В декабре 2018 он принял временную резолюцию, в которой вновь подчеркнул структурный характер этой проблемы. Он отметил, что в предыдущих решениях уже неоднократно призывал органы власти Украины принять решительные меры для установления мер и компенсационных средств с целью решения этой проблемы. Хотя некоторые шаги были сделаны, никакого прогресса не было достигнуто. Поэтому Комитет министров подчеркнул срочную потребность органов власти продолжить работать над принятием всеобъемлющей долгосрочной стратегии, способной привести к решению этих структурных проблем, с четкими и обязательными сроками для принятия соответствующих мер и предоставления необходимых ресурсов.

Принимая во внимание текущие соображения и имеющуюся проблему, которая существовала в течение многих лет, значительное количество лиц, на которое она повлияла или способна повлиять и срочную необходимость обеспечить им необходимое и уместное возмещение на национальном уровне, ЕСПЧ применил процедуру пилотного решения по данному делу Сукачев против Украины, № 14057/17, ECHR, 2020-I, и обязал Украину под контролем Комитета Министров принять ряд мер, направленных на уменьшение переполненности камер в СИЗО и улучшение условий содержания и выработки эффективных средств правовой защиты для потенциальных заявителей.

3 января 2020 во время мониторингового визита представителей ХПГ в Алексеевской исправительной колонии №25 (далее — ОИК-25) 21 осужденный подал жалобы на применение незаконного насилия со стороны сотрудников колонии или по их указанию — руками так называемых «помощников» администрации. Некоторые из них дали информацию об их пытках таким жестоким способом (поджога бумаги на теле потерпевшего, обездвиживание с помощью клейкой ленты на несколько дней), что вызвало большой общественный резонанс.

Гораздо больше осужденных не смогли попасть на прием к правозащитникам, и ждали следующего их приезда в первый день после рождественских праздников (8 января). В качестве причин таких действий осужденные назвали вымогательства средств за условно-досрочное освобождение, перевод на менее строгий режим содержания, звонки родным, а также за то, чтобы к ним не применяли насилие (!!!) и др. Осужденные также жаловались на отсутствие лечения, принуждение работать гораздо больше нормативного времени и т.д. В таких условиях часть из них совершала попытки самоубийства.

Ночью 8 января 2020 бойцы ГБР в масках вытащили спящих осужденных из кроватей, зафиксировали руки за спиной и раздетыми потащили к административному зданию. Некоторых из них бросили лежать на морозе на асфальте больше часа. В админздании осужденных заставили ползти (с зафиксированными за спиной руками) на животе по лестнице на верхние этажи — второй, третий и четвертый, тех, кто не мог этого сделать, жестоко били. После этого их разместили на трех этажах здания, лежа на полу. У всех осужденных были ободраны локти, колени и живот. В таком состоянии осужденных продержали несколько часов, пытающихся изменить позу спецназовцы били. Среди тех, к кому применили такие меры, были все те, кто пожаловался правозащитникам 3 января, а также другие, кто изъявил недовольство прерыванием сна ночью. Всех осужденных избили, заставили написать, что они препятствовали обыску и что они не имеют претензий по примененным к ним мерам. После этого часть осужденных, которых заставили писать объяснения, перевели в другие харьковские колонии. Однако в медицинской части колонии №25 осталось много избитых.

По официальной версии ГУИС эти действия были названы «общим обыском», который проводился с целью предотвращения групповых противоправных действий осужденных («бунта»). После введения в ОИК-25 бойцов ГБР в ней объявили «режим особых условий», тем самым запретив допуск общественных мониторов к осужденным. В результате адвокатам, представлявшим интересы потерпевших осужденных, не предоставляли свиданий с ними, не допускали помощников народных депутатов Украины, не давали возможности завести в колонию врачей «извне» и даже препятствовали работе представителей Омбудсмена, которые не увидели в колонии каких-либо признаков «бунта». Таким образом пенитенциарная администрация сделала невозможными жалобы других осужденных на действия персонала.

Нами были представлены многочисленные заявления о пытках, препятствовании законной деятельности адвокатов, а также оказания препятствий в деятельности помощников народных депутатов Украины в органы прокуратуры и ГБР, по которым были возбуждены уголовные производства. С самого начала расследования появились признаки его неэффективности, главная из которых — это неспособность органов власти защитить пострадавших, которые пожаловались на пытки и остались под полным контролем персонала, на преступления со стороны которого они жаловались. К потерпевшим, которые подали жалобы на администрацию, были применены репрессии, в т.ч. и физические, в результате чего значительная часть пострадавших отказалась от своих жалоб, в том числе и те, к которым применялись наиболее жестокие пытки. Со стороны осужденных были случаи членовредительства, чтобы попасть из колонии в больницу. Ходатайство адвокатов о применении мер безопасности в отношении таких осужденных были удовлетворены лишь в отдельных случаях, к тому же со значительной задержкой.

Допросы потерпевших в первый период расследования проводились в помещениях ОИК-25, без их адвокатов, в условиях атмосферы постоянного психологического давления на жалобщиков со стороны администрации как ОИК-25, так и персонала высшего звена управления. В этом деле также сказались организационные недостатки в работе ГБР, поскольку вследствие расположения руководства территориального управления ГБР в другой области многократно замедляется коммуникация (переписка) в ходе расследования, в т.ч. и процессуальное общение адвокатов потерпевших со следователями. Также бросается в глаза отсутствие специальной подготовки следователей в расследовании пыток, что является прямым следствием отсутствия специальной методики расследования преступлений такого рода. Судебно-медицинские эксперты проводили осмотр осужденных в условиях учреждения, без проведения каких-либо инструментальных исследований (за исключением одного случая жалобы на наиболее жестокое насилие), с фотографированием телесных повреждений при помощи мобильных телефонов.

На обращение адвокатов к Президенту Украины и другим представителям государственной власти Украины по изменению ситуации с проблемой пыток в работе правоохранительных органов от Администрации ГУИС и Министерства юстиции Украины поступили ответы, суть которых заключается в том, что применение специальных подразделений, физической силы и специальных средств к осужденным было правомерным, нарушения прав адвокатов не обнаружены и т.д.

Вместе с тем, в ходе официального расследования событий в ОИК-25 оказалось, что при задействовании ГБР в учреждении не работала ни одна стационарная камера видеонаблюдения, как и не осуществлялась запись портативными видеорегистраторами бойцами специальных подразделений, что является прямым нарушением требований законодательства. В настоящее время расследование событий в ОИК-25 продолжается, информации о сообщении кому-либо из должностных лиц пенитенциарной системы о подозрении нет.

В одном случае пенитенциарная власти не предоставила видеозаписи применения спецподразделений в качестве доказательства правомерности действий их бойцов.

Эти явления — насилие в отношении тех, кто жалуется на действия администрации, плохие условия содержания, отсутствие адекватной медицинской помощи — постоянно проявлялись в течение 2020 года в различных учреждениях, и описание этих событий выходит за пределы данного текста. Что беспокоит больше всего, — это бесперспективность государственных потуг. Не сможет ГБР с его штатом около 400 детективов выполнить весь объем работы по преступлениям, совершенным государственными служащими, это просто нереально. Не может Государственная уголовно-исполнительная служба кардинально изменить условия содержания при помощи того крайне недостаточного бюджетного финансирования, которое выделяется. Система тюремной медицины нуждается в коренном реформировании и подчинении Министерству здравоохранения, без этого говорить о каком-то улучшение медицинских услуг в пенитенциарных учреждениях не приходится.

Все это было отмечено экспертами Европейского комитета по предупреждению пыток и плохому обращению, который сделал визит ad hoc с 4 по 13 августа в колонии №№25, 100 и 77, Харьковского и Запорожского СИЗО. Доклад о визите уже обнародован.

В декабре 2020 года произошло еще одно важное событие. 4 декабря Комитет министров Совета Европы рассмотрел вопрос о выполнении решений группы Невмержицкий против Украины — относительно условий содержания в украинских пенитенциарных учреждениях и принял важное решение. Во-первых, он «призвал власти принять меры для улучшения материальных условий и питания, не опираясь на финансовые взносы заключенных», фактически признав потуги Минюста с платными камерами нецелесообразными. Во-вторых, он решил вести отдельный мониторинг мер, принятых правительством относительно доступа заключенных к здравоохранению, которые могут привести к повышению давления на власть в этой области. Именно это предлагала Харьковская правозащитная группа вместе с European Prison Litigation Network в своей коммуникации в Комитет министров по выполнению этой группы дел.

Выводы

Я рассмотрел только несколько важных проблем в области прав человека и надеюсь, что доказал справедливость того, что написано в названии статьи как минимум в этих проблемах. Естественно возникает вопрос: неужели не было ничего хорошего, и на что тогда надеяться?

Поскольку мы имеем власть, которая не хочет к нам прислушиваться, то следует фокусироваться на работе в судах и выигрывать как можно больше дел, больше обращаться в международные учреждения. Опыт 2020 показывает, что к предложениям международных организаций наша власть внимательна. Кроме того, следует становиться в оппозицию к власти в принципиальных правовых вопросах — соблюдение принципов права, защищать от травли суды, доказывать, что игнорирование права в угоду политической целесообразности — это путь к поражению.

Конечно, были отдельные положительные моменты, но большинство из них касается работы правозащитников — выигранные дела в национальных судах и Европейском суде, адвокация решений и выводов международных организаций. Но не было системных изменений к лучшему в одной области, не было общего развития.

Печально, господа! Опять имеем ту власть, которая игнорирует право, права человека, свои политические и юридические обязанности, и которой, по большому счету, просто наплевать на людей.

И я снова вынужден предупреждать, как в 2010-2013 гг., о том, что или Президент и его партия решительно изменят-таки свою внутреннюю политику, или всех ожидает сокрушительное фиаско.

Председатель Харьковской правозащитной группы Евгений Захаров, Информационный портал «Права человека в Украине»

От редакции: Учитывая важность поднимаемых проблем и глубину того кризиса правовых институтов и понятий, через который проходит Украина, мы публикуем эту статью полностью с любезного разрешения автора.